Ночь, улица, фонарь, аптека. Точнее, утро, улица, офис, квартира. С точностью до мелочей просчитанное время утреннего подъема. Завтрак, газета, умываться, зубы, гадить, душ, одеваться, выходить. Просчитанный шагами, минутами, сигаретами знакомый до каждого камушка путь до работы. Встречаются все те же люди по пути, через месяц-другой уже начинаешь узнавать некоторых в лицо. Вчера пришла на работу на полтора часа раньше и случайно встретила знакомого на лицо мальчика, который, видимо, тоже раньше вышел. Оба удивились.

По пути подмечаешь немало интересного, что меняется на знакомом до мелочей пейзаже, и люди промелькивают мимо разные. Хит впечатлений, конечно, медучилище, находящееся около работы. Не хватит и нескольких дней, чтобы описать увиденное и услышанное. И коротенькие розовые куртчонки с торчащим над пояском джинсов синим от холода брюшком при градусах так -30, и пьяные в говно будущие сестрички, покупающие дешевую водку и бутылку спрайта в киоске, который держит хитрый усатый восточный мущина.

Аказываеццо, што метрапалитэн это не толька крайне палезный и удобный в бальшом гораде транспарт, но и смешная, я бы дажэ сказал, йумаристическая хуйня. К сажыленею, этова видимо низнал 23-летний маладой еблан из горада Нюёрка, катораму в этот день пачимуто приспичило блять праехацца с ветерком в метро. В итоге чювак с лёхкастьйу вашол в первую дисятку долбайобов планеты. Предлагайу и нам с ваме парадовацца за паренька и заадно пажылать ему дальнейшых успехаф на нелёхкой ниве долбойебизма.

Итаг, 23-летний ебантей стаял на пероне метро, кавырял в носу, сеял ебальнеком па старанам и ажыдал пребытия ачириднова поезда. Атчевото, поезд нихуйа неспишыл. Да што там ниспишыл! Поезд, сцука такая, просто нагло апаздывал и негры, каторые в изабилие шароёбилесь па перону, наченали заметно нервничеть и играть ачком. Тагда наш гирой, крикнув штота типо: “Эй, маи чорные братьйа! Я щас пасматрю, где ево носит, етитьевомать!”, горда направилсо к краю перона с цэльйу выглянуть, не идёт ли там поизд.

“Поезд! Где ты, сцука?! Ку-ку, блять!!!” – успел прамолвить наш гирой и высунул ебальнег навстречу судьбе. Сутьба, в виде лакаматива поезда, не заставела сибя долга ждать и дажэ не сказав атветное “ку-ку”, ат душы прашлась по радостно высунутаму еблу всеми вагонаме метро. Как позжэ зоевил пастрадафшый: “Блиа буду, я никагда до этава не перисчитывал вагоны метро сваим ебальнеком! Это было так феерично!”, после чиво он патерял сазнанее нахуй. Прибыфшая вскоре брегада скорай помасчи, даставила стродальца в местный госпеталь, с деагнозом “Ушыб галавы средней тяжысти! Вроде хуйня, жыть будет!”

-До-ро-гая! – волосатый мужичонка вытянулся в постели, помотал растрепаной шевелюрой и сладко зевнул.
- Николай Николаевич…милый, звали?- вошедшая интонацией показала грустно-заботливую нежность так, как это может женщина, перешагнувшая уже этап утраты иллюзий молодости.
- М-да…я говорю, до-ро-гая нонече водка-то! Не укуписси…м-да… Люша! Ну скока мне говорить, дура ты бестолковая, зови меня Колюня! Колюня я ! Скоро двадцать лет , как женаты, а ты все Николай Николаич…тьфу! Баба она дура всегда и есть!
- Ах…Колюня…прости , че-то я запарилась совсем. Все ж по хозяйству хлопочу: там -сготовить, там –прибраться, вот и замотаешься за день…Колюня, мой. Вот завтрак уже сварганила. Давай , вставай уже , пожуй, уродец мой волосатый!- в голосе Люши появилась неожиданная игривость, объемный стан ее напрягся: вся тяжеловесная фигура сорокалетней зрелой бабы ,казалось, заискрилась желанием на грани животной похоти.
- Мххх…мой пэрсик!- раздул ноздри Колюня , вполне сносно изображая страсть жеребца-ахалтекинца.- Жратьки потом будем! Прыгай ужо ко мне…я порву тебя , мой апельсын!