Буратино Карловича, разбудил, казалось безвозвратно утерянный, утренний всплеск похоти, сконцентрированный на кончике гвоздя, вбитого давным-давно, как бы в подарок, еще на совершеннолетие, похабником Джузеппе, в старом сарае.
Стружки сонных век, открывали затуманенные кружки выструганных глаз, быстрее, стоило сонному Буратино осознать – стоит!
Продрав глаза, он недоверчиво, с опаской, потеребил распрямившийся гвоздок, деревянной ладошкой – и впрямь стоит. В голове закрутилась пестрая карусель порнографических картинок, вытеснявших еще не до конца растворившийся сон о том, что он - дорогая скрипка, а его папаша ни кто иной, как сам старик Страдивари.
Буратино, определенно с интересом посмотрел на спящую рядом Мальвину, оставляющую голубоватый натир своими волосами на подушке. Приподнял одеяло. Запахло прелостью непросохшей ваты. Ворвавшийся под мрак покрывала, утренний свет, частично осветил хлопчатобумажное тело жены, похожее на постиранный в стиральной машинке, китайский пуховик. Гвоздь чуть не обмяк.
-Ы-ы – простонал Буратино, крепко сдавив металлический член сучковатой рукой: - Стоять!
Он скинул одеяло на пол и подобрался ближе к сладко улыбающейся во сне Мальвине. Пятиконечной звездой раскинувшись на застиранной простыне, она мерно посапывала, пока Буратино дьявольским взглядом сверлил ее промежность.

Жена никогда не знала, для чего предназначена эта штука.
Даже не задумывалась наверное.

Ну, стоит под ванной какая-то хрень на палочке, и стоит. Там много чего стоит, что её не касается.

Не задумывалась, пока однажды не поймала этим вантузом мышь.
Как они друг друга нашли, непонятно.
Но под рукой очень кстати оказался именно вантуз.
Вантуз оказался отменно удобной мышеловкой.

Мышь сидела тихонько под вантузом.
Жена радостно плясала вокруг.
Какое-то время они через этот вантуз мирно переговаривались, решая, как быть дальше.

Перестроечные годы. Один парень, еще будучи школьником, попал в банду.
По молодости он, конечно, делал некие темные дела, например, грабил людей на улицах, но ему повезло, и в поле зрения милиции он не попал.
После школы он поступил в юридический институт и стал учиться на адвоката. Паханы обрадовались: свой адвокат в банде!
Но потом он начал прокручивать некие дела МИМО банды, и всю выручку клал в карман. Когда пахан об этом узнал, он послал к нему домой двух шестерок разобраться. Но он уже был готов. Он просто вынул ствол и сказал: Ребят, идите отсюда, это дело вам не по зубам. А если хотите договориться, присылайте пахана. А пахан - это был его одноклассник.
Пахан пришел, и адвокат его спрашивает: Сколько ты хочешь?
Пахан подумал, и сказал: 20 процентов.
Парень ответил: Я даю тебе 30 процентов, но я выхожу из банды и открываю свое дело. Пахан подумал и сказал: Хорошо.

#10. В Риме было столько богатых людей, сколько никогда больше не было в других столицах. Они всячески старались превзойти друг друга в транжирстве. «Победителями» нередко оказывались власть имущие. Так, император Вителлий целые ночи проводил на пирах, принимая рвотное вперемешку с пищей. Для одного из пиров ему как-то понадобилось 2000 птиц и 6000 деликатесных рыб. Его повара постоянно ломали голову над изобретением новых блюд. Одно из них стоило 100000 сестерциев и было приготовлено из сладкого мяса, печеных птиц, фазаньих и павлиньих мозгов, языков попугаев и т.д.

#9. Сумасшедший император Гелиогабал, возомнивший себя живым богом, ел зеленый горошек, смешанный с крупицами золота, и рис с жемчугом. Осталась ли непревзойденной фантазия римлян в гастрономии, сказать трудно. Но некоторые их традиции восприняли следующие поколения.

Когда жена Чебакова, Ольга, уезжала в санаторий, она сказала ему:
- Чебаков, меня не будет три недели. Я тебе все перестирала, забила холодильник. Вот тебе еще денег. По целых двести рублей на день. Если не будешь пить, Чебаков, тебе хватит до получки. А получку вышлешь мне. Иначе мне не на что будет купить билет на самолет, чтобы вернуться к тебе, дорогому, любимому Ты все понял, Чебаков?
- Понял, - сказал Чебаков. – Пить не буду. На двести рублей не особенно разгуляешься.
Ольга уехала. Чебаков день не пьет, два в рот не берет, три – все как стеклышко… И даже гордиться собой стал. А тут как-то идет с работы домой, смотрит - на тротуаре зеленая бумажка лежит. Поднял и глазам своим не поверил. Тыща. Вот это да!
Долго думал Чебаков, что делать ему с этими деньгами. И придумал.
Просыпается Чебаков - дома бардак. Стол заставлен пустыми бутылками. На диване спят двое каких-то незнакомых мужиков. В карманах, естественно, пусто – ни тех денег, что ему жена оставляла, ни той тыщи, пропади она пропадом, которую Чебаков нашел.
Тут телефон звонит. «Неужели жена?» - испугался Чебаков. Нет, звонила секретарша его шефа.

Едет по степи на арбе старый казах, настроение у него хорошее, поет о том, что видит. И обгоняет идущую пешком молодуху. Расстояния между аулами большие, она устала, бедненькая, еле ноги передвигает.
Увидела попутку, обрадовалась, рукой машет.
- Тпру! – остановил старик лошадь. – Чего тебе, кызым?
- Подвезите меня, аксакал, до Кызыл-Жара! – взмолилась молодуха.
- А тенге у тебя есть?
- Нету, дедушка.
- Ну, задаром я тебя не повезу, - сказал добрый дедушка. – Лошадь у меня не казенная.
- Но чем же я тебе заплачу?
- Чем?
Аксакал окинул взглядом ладную фигурку круглолицой белокожей молодухи, и хитрые узкие глаза его загорелись плотоядным блеском.