Переполненный пассажирами автобус, ворча и вздыхая, нехотя подполз к остановке. Из него, весело щебеча, выскочили две молоденькие блондинки в коротких юбочках и модных туфельках на шпильке. Галочка и Леночка - так звали юных прелестниц - жмурились от первых весенних солнечных лучей и непринуждённо болтали, обсуждая подробности вчерашнего вечера.
- Классно оторвались! - смеялась Галочка.
- Будет, о чём рассказать на работе, - соглашалась с подругой Леночка.
Кто-то окликнул их сзади. Подруги обернулись и увидели Эмму Митрофановну - грузную женщину лет пятидесяти, работающую в соседнем отделе.
- Всё веселитесь, стрекозы беззаботные? - беззлобно спросила Эмма Митрофановна, борясь с одышкой.
- Какие наши годы, - хихикнула Галочка.
- А как Вы провели выходные? - поинтересовалась Леночка.
- Как и положено в мои годы, - усмехнулась Эмма Митрофановна. - Плита, стирка, внуки... Ванька что учудил...
- Опаздываем, - заволновавшись, перебила её Галочка. - Пойдёмте быстрей.
- На работе расскажете, - поддержала подругу Леночка.

Вчера в аукционном доме «Шестисотбис» на Ройал-Педал-стрит, 34 в Лондоне прошли очередные торги. Их с полным основанием можно было назвать «русскими».

194 лота: от знаменитой картины И. Репина «Турецкий султан пляшет, чтобы получить письмо от запорожских казаков» до скульптуры «Дюймовочка» работы З. Церетели (в масштабе 10000:1) и жизнеутверждающего полотна К. Брюллова "Предпоследний день Помпеи" (более известная как «Гуляй, Помпея!»).

Представлены обязательные Петров-Водкин "Купание зелёных чертиков" (оценена в 200 тыс. фунтов), Врубель ("Димон") и Кустодиев ("Толстая тетка с блюдом холодца, кому как, а мне толстые нравятся!"), малоизвестный Айвазовский («Ночной вид на нефтяное пятно на Черном море»), немного передвижников, шаромыжников, фуфлыжников, сутяжников, бражников и забулдыжников.

Подлинным откровением для ценителей изобразительного искусства стал «Портрет неизвестного» работы художника ГУВД г. Дреколье-Сибирское, написанный со слов потерпевшей.

Когда я вырасту у меня тоже будет своя секретарша. Она тоже будет приносить мне кофе, свежие газеты и тапочки. Она будет варить такой кофе и приносить такие тапочки, что чужие секретарши будут скулить от зависти и злобно перешептываться по углам. У моей секретарши будут грустные, преданные глаза и рыжая блузка с белыми пятнами на боку. По утрам она будет встречать меня в приемной, поправляя прическу, высунув розовый язык и радостно виляя попой. А затем она сядет у двери и будет терпеливо дожидаться, когда я выведу ее на шоппинг.
Потом она будет обзванивать своих подруг и хвастаться, как шеф балует ее вкусной премией и даже позволяет иногда таскать со стола целые куски квартального отчета. И как ей хорошо со мной. И как она вовсе и не собирается линять по весне.
А после сытного обеда она будет ласково будить меня, - "Дмитрий Анатольевич, у вас совещание!" - и смешно тыкаться мне в лицо мокрым, холодным носом. А я буду трепать ее умную мордочку и сонно приговаривать - "Не сейчас, не сейчас - скажите им, чтобы начинали без меня..."

Перлетиум Завстратович с детства был впечатлительным ребенком. Бывало, увидит, что птичка сдохла, или брат крысу мертвую за хвост крутит, сразу в рев. Папа, конечно, говорил, ему, что плачут только девчонки, но за своими воплями Перлетиум его не слышал. Однажды повстречал он во дворе старика, который нес котят в мешке. Котята отчаянно пищали, и, наверное, молились по-кошачьи своему жестокому кошачьему богу. Перя попросил старика отпустить животных на волю, но тот лишь отпихнул его и пошел дальше. Упрямый мальчик шел за стариком до самой реки и всю дорогу дергал того за рукав и ныл. В ответ на это старик развязал мешок и вытряхнул его содержимое прямо в воду, а Перя потерял сознание.

По больничному коридору, толкая впереди себя каталку, шел угрюмый санитар. Его пассажиру было все равно, что на нем грязная простыня, что простыня эта закрывает его с головы до ног. Вот и нужная дверь. Санитар зашел в комнату, включил свет и достал из тумбочки мешок с надписью «грязное белье».

Произошло все ниженаписанное жарким летом, лет 6 назад. Вернее не жарким, а очень жарким. Помните, еще торфяники горели так, что вся Москва курила безо всякого на то желания, просто вдыхая воздух? Вот именно тогда.
Надо было мне с другом ехать куда-то за город, уже неизвестно зачем, но суть не в этом.
Проснулся я в то погожее июльское утро в весьма плачевном настроении. Ибо накануне было выпито много, скурено еще больше, а спалось мне после всего этого хоть и хорошо и без задних ног, но весьма и весьма малый отрезок времени. В общем, встал я с очень жестоким похмельем. Друг за мной заехал примерно в таком же состоянии, потому как хоть и был в прошлый вечер в другой компании, но занимался абсолютно тем же самым, что и я.
Сначала была мысль вообще никуда не ехать, а лечь спать дальше, но, превозмогая себя, решили, что НАДО. Вот оно - ключевое слово в любом подвиге или глупости.
Поглядев на термометр, который в 11 утра уже показывал градусов 30 в тени, вспомнив, что машинко наше не оборудовано кондиционером, решили, что не мешало бы взять в дорогу дальнюю чего-нибудь попить. И вот мне до сих пор непонятно, почему мы не купили воды в палатке у подъезда, а принялись искать тару у меня по квартире, чтобы залить туда из-под крана. Студентами вроде не были - деньги водились.

Только наш человек знает два языка: русский и … русский разговорный.

Только наш человек увеличивает вместимость мусорного ведра ногой.

Только нашим людям лужи по щиколотку, море по колену, океан - вообще по ….

...Только наша женщина, лежа под одеялом, говорит своему мужу: «Я пошла спать!»

Только наши женщины любят ушами, а ненавидят сковородками.

Только у нас женщина может одна войти в горящую избу, а в туалет пойдет обязательно с подружкой.

Только у нас можно получить диплом выпускника любого ВУЗа в метро.

- Ну, чего, начали?
- Давай, только тихо.
Двое, одетые в темную одежду и маски тихонько подошли к невысокому забору. Сначала перелез один, припал на колено и осмотрелся, и только потом перебрался второй.
- Куда тут идти? – прошептал первый, подслеповато оглядывая небольшой частный дворик. В вечерних сумерках он вообще чувствовал себя кротом.
- Ты что, план не смотрел? – возмущенно прошипел второй. – Витька, твою мать! Я его для кого рисовал? Для себя?
- Да не ори ты так! Ну, потерял я листочек этот…
- Господи, с кем же я связался!
- Санёк, не нервничай, всё будет в порядке. Куда идти-то?
- Эххх, блин, ну что с тобой делать. Через черный ход, они его на защелку только запирают.

Два «диверсанта», на полусогнутых и прячась среди кустов, подбежали к двери. Витька достал из маленького мешка странный сверток, плотно завернутый в полиэтилен.
- Ты чего! Положи обратно! Это когда уже уходить будем!
- И что, мне его все время таскать? А если пакет порвется? Я его вот тут, сбоку от ступенек положу. Ты не стой столбом, дверь открывай.

-Ага. Ты , пацан, наливай, не стесняйся! Я вам еще про службу свою не рассказывал. Это сейчас вы служите у мамы под юбкой, а в мое время все было иначе.
Год это был восемьдесят четвертый. Ты не смотри, что я сейчас маленький и толстый, тогда во мне было метр девяносто росту и девяносто кило весу. Ну там , черный пояс, международник по боксу…мда…я в прыжке бетонную балку ломал, меня научил один нинзя. Ну не об этом сейчас.
Значит , вызвали меня в военкомат , дали заполнить какие-то тесты. Бляха-муха! Как забегали эти офицеры! Фигасе! Оказалось, что, по результату,–я натуральный гений, плюс физические параметры…не человек, а супер- оружие, интеллектуальная машина разрушения. Стали думать, в какие-такие войска меня послать, спецназ , осназ, керогаз- все мелковато для меня.
А генералы уже пронюхали тему , и чуть не дерутся за такого призывника в коридоре. А я стою в семейниках, такой Аполлон Бельведерский, час стою, два…тут не выдержал и говорю : Куда Родина пошлет, кроме Морфлота, туда и берите меня служить в самые секретные войска! Вот…Так я и оказался в самой секретной учебке Советского Союза.