Учиться Маша не любила. Не любила в школе, еле переползая с тройки на четверку с единственной пятеркой – по домоводству. Не любила в институте – заштатный педагогический вуз отлично подходил под поговорку «ума нет – иди в пед». Но высшее образование Машины родители считали чем-то вроде обязательной части тела, а диплом – чем-то вроде справки об умственном здоровье.

Спорить Маша с родителями не любила, да и не умела: куда ей до аргументов мамы-хирурга и папы-химика. Она прекрасно готовила, как и многие дети вечно занятых родителей, давно уже сама делала уборку в квартире, и в монотонной работе отдыхала от непостижимых синусов и деепричастных оборотов. Но признаться в том, что ей нравится готовить и отмывать до блеска квартиру, она не смела: родители считали домоводство мещанством, что не мешало им с удовольствием есть машенькины обеды и не задумываться, откуда в шкафу берется чистое постельное белье. «Эх, дурочка выросла», - вздыхала мать, и небрежно отставляла пустую тарелку. Вымыть за собой посуду родителям не приходило в голову: тарелки как-то сами оказывались чистыми.

Маша подала документы в педагогический: родители здраво рассудили, что поступить их глуповатая дочь сможет только в этот непопулярный институт, да и то на платное отделение.
Она покорно проучилась три курса, родители исправно проплатили 6 семестров. А потом случилось несчастье: родители разбились в машине: обледенелая дорога, крутой поворот, зимняя ночь – никто не виноват.

Денег после них не осталось, и для того, чтобы отдать одолженное на похороны, Маша устроилась домработницей в семью сокурсницы. Раз в неделю она приходила, и приводила в порядок квартиру, готовила обед, подшивала мелкие вещи. Долг она отдала, да и на жизнь хватало, но тут пришлось платить за очередной семестр, и Маша устроилась еще в одну семью. Потом – еще в одну. Потом учиться стало просто некогда.

Она даже не заметила, что ее отчислили из института: способы отмывки хрусталя волновали ее гораздо больше, чем методические рекомендации по преподаванию русской литературы XIX века.

Маша чувствовала себя нужной и важной, ее рвали на части, и через несколько лет она взяла помощницу. Потом еще одну. Потом еще трех. Потом оказалось, что надо бы оформить юрлицо – помог один из клиентов. Другая клиентка взамен на скидку взялась вести нехитрую бухгалтерию ее «клинингового бизнеса» - так стали называть в нынешние времена работу уборщиц.

К 25 годам Маша перестала делать уборку сама. Ей стало некогда: надо нанимать и обучать новых сотрудниц, проверять их рекомендации, закупать моющие средства, самой подучиться на курсах руководителей малого бизнеса – и теперь учиться ей было интересно…

И лишь раз в неделю она открывала запертую комнату родителей, и отмывала ее до блеска, виновато поглядывая на две фотографии в траурных рамках.

http://immoralist.livejournal.com/750822.html