В Париже, в выставочном центре «Эспас Карден» можно встретить прямого наследника Луи Филиппа - Анри Орлеанского, графа Парижского. Он инога позирует фотографам на фоне своих работ, как утверждают критики, Анри – очень тонкий художник, ему особенно удаются пейзажи.

Еще одним излюбленным занятием потомков монархов является сочинительство. Постоянно упоминается в разделах литературной критики принц Фейсал Бей, наследник короля Туниса. Правда, ему еще далеко до бурного литературного успеха внука греческого монарха Георга I, который сегодня является одним из самых высокооплачиваемых беллетристов в Европе. Его псевдоним Мишель де Грес.

Греческий король в изгнании – живущий в Великобритании Константин II - юрист по образованию, пиарщик по профессии и профессиональный спортсмен.

Дети свергнутого шаха Ирана Мохаммеда Пехлеви являются интеллектуалами-гуманитариями. Наследный принц закончил Военно-воздушную академию США и Калифорнийский университет, дочь Лейла - литератор и филолог, пишет статьи, книги, устраивает выставки своих фоторабот.

Нам тогда в магазин на реализацию первый раз привезли клей супермомент, он был ещё в диковинку, и продавцы-мужики на досуге развлекались тем, что пытались склеить несклеиваемое и оторвать уже приклеенное. Клеили пальцы к ушам, сменную обувь товарищей к полу, ведро уборщицы к потолку, ... Вообщем, в результате попортили массу хороших и нужных вещей.
Как-то в один из таких приступов экспериментального зуда они стояли возле прилавка, и рассуждали, можно ли этим клеем надёжно приклеить металл к неметаллу. Кто-то недолго думая достал из кармана металлический рубль, капнул клея, и прижал рубль к прилавку. Через пятнадцать секунд рубль сидел в ламинате прилавка как влитой, и никакие усилия отделить его не смогли. Мужики одобрительно покивали головами, и про рубль забыли. Бытовал слух, (не знаю, насколько верный, может быть почерпнутый в детстве из известного фильма "Отроки во вселенной"), что клей на основе цианакрилата очень быстро теряет свои свойства, и вскоре рубль отвалится сам.

Она сначала Маришкой была. Это время совпало с пятерками в табеле, жвачками от влюбленных мальчиков, туго вплетенными в косички, и нервической опекой матери, внезапно решившей, что дочь-золотая-медалистка отлично подойдет к интерьеру в бежевых тонах. Благо, скоро развелась, одумалась, сменила обои и вернулась в природу, на подножные шашлыки с пивом, отстав от ребенка совершенно. Отставленный ребенок встрепенулся и начал мутировать. Реснички почернели и слиплись, пятерки оплыли в двойки, мальчики отвязались со своими инфантильными жвачками, а стали предлагать нормальные, вполне конкретные вещи, жить стало радостней, жить стало веселей. Впихнутая насильно в один ненапряжный ВУЗ, неисправимая оптимистка и там не опустила руки.

В общежитии жалкая кучка студенток ИНО оказалась зажата с двух сторон хорошо накаченным отделением спортфака и консерваторским крылом. Пока остальные первокурсницы прикидывали, как можно выжить в подобных условиях, Мара, полагавшая жизнь не целью, но процессом, уже вовсю жила, для начала, по-скромному – со вторым этажом консерваторского крыла.

Вначале был хаос. В хаосе было неприбрано, но уютно.
Но потом пришел реальный Пацан, и не понравился ему хаос.
И тогда упорядочил он хаос.
Скомкал, по стене размазал, бритвой пописал, сшил и пригладил.
И получилась прикольная кепочка.
И это было хорошо.
И дабы кепочка не была бессмысленной, сотворил он Коляна.
И Коляну стало хорошо.
Гы! – сказал Пацан.
А то! – принял мудрость Колян.
И стали - кроссачи белые и костюм спортивный.
И это было бы хорошо, если бы еще куртофан из кожи.
- Буровой совсем? – ласково спросил Пацан.
- А ты с какой целью интересуешься? – извинился Колян.

Развелся я как-то с женой. Ну развелся и развелся. С работы приходишь – мозг не сверлит никто, пивка взял, в интернет вылез – лепота. Месяц проходит, другой, вроде бы и хорошо все, а вот чего-то не хватает. На третий месяц понял я, что не хватает моей душе женского общества, да и не только душе, хотя, если разобраться – душа здесь вообще ни причем. Короче захотелось мне по.баться не по детски. И так захотелось, что ни порнуха любимая не помогает, ни сайты. Пишешь где-нибудь: «пасиба падра.ил» или «а.уеть, дайте две», а радости никакой как прежде. Звоню другу: Пойдем, говорю, в клуб, что ли сходим, отдохнем. Ну и пошли. В клубе музыка гремит, стробоскопы мелькают, девчонки пляшут. Заприметил одну, симпатичная брюнетка, худенькая, но c сиськами, зачет по-любому. Подкатил-познакомился, Наташкой зовут, романтика сразу врубаю:
— Ах, какое имя замечательное, прям как у Натальи Гончаровой.
— А кто это? — спрашивает.
“Да уж, — думаю, — экземпляр интеллектом и эрудицией не обременен, ну хоть к туалету надеюсь приучен”

Она приехала в три. Четыре часа дороги. Вместо «здрасьте» голосом детского участкового врача спросила «Где можно помыть руки?» Не у меня спросила. Так, вообще. И не дожидаясь ответа прошла в ванную.

И понеслось…

Проверила холодильник. Кроме аккуратной стопочки макарон быстрого приготовления, он был идеально пуст. Все остальное я благоразумно выкинул накануне.

- Доширак в холодильнике? Хм. Оригинально!

- Ну, где ж ему еще быть? – сказал я нарочито весело совершенно тупую фразу и поймал себя на том, что говорю хамски-заискивающим тоном. Так неопытные водители, которых поймали на мелком нарушении, пытаются по-первости говорить с гаишником.

Я быстро учусь. Я сразу понял, что разговаривают – не со мной. На меня вообще никто не обращал никакого внимания. Она хлопнула дверцами еще пары шкафов, определяя размер стихийного бедствия, и бросила через плечо: «На рынок!»

Человеку в жизни везёт чаще, чем он об этом догадывается. Не везёт, впрочем, тоже.
Уличный торговец старыми книгами уже третью неделю не может продать томик Николая Гоголя, потому что томик Николая Гоголя никому из прохожих не нужен, даже за пятнадцать рублей. А ведь там, между пятьдесят четвёртой и пятьдесят пятой страницей, где Пульхерия Ивановна сожалеет о кошке, лежат три стодолларовые бумажки. Которые два года назад припрятала на чёрный день Александра Максимовна Гоббс, предыдущая владелица книги, поклонница Гоголя, ныне покойная. Чёрный её день наступил так внезапно, что Александра Максимовна просто не успела долларами воспользоваться. Внук же её, не заглядывая в глупые книги, быстро и невыгодно их продал, по абстинентной торопливости своей скинув собрание русской классики за шестьдесят пять целковых. На ангидрид не хватало.

- Вам убить? – учтиво спрашивает меня невысокий чернявый малый в фартуке.

Сразу хочу вас предупредить - я не расист! Хорошо отношусь к чернокожым личностям, до сих пор есть друзья другого цвета кожи, а в самой Африке (в Кении) я прожил 4 года, так что не по наслышке знаю об ее жителях.

Так вот что меня бесит в этом чемпионате мира. Тирада моя будет в основном нести мою главную мысль - проведение чемпионата в Африке и чрезмерная политкорректность ФИФА испортила чемпионат уже на старте, и если так пойдет дальше, то ничего хорошего от ЧМ нам ждать не нужно.

Вувузелы
Много о них уже говорили, но я дополню. Гул от них ужасный, запрещать их надо, но в Африке это невозможно. Все заранее знали что этот идиотский предмет в руках "обезьян" попортит кровь всем и болельщикам, и зрителям, и игрокам и судьям, но никто не придал этому большого значения.

Отдельно надо поговорить о зрителях.

Тянет меня к тебе…
- Тянет меня к тебе, понимаешь, по-звериному как-то тянет, - говорит Ай.
Мы сидим с ним в машине, опустив тонированные стекла, как будто не нужно прятаться от любопытных взглядов.
- Понимаешь? – повторяет он.
Я все понимаю. Я смотрю на проходящих мимо людей и верчу на пальце обручальное кольцо.
- Я не хочу усложнять, - говорит он.
Я люблю его уже три года. Мы с ним встречались очень недолго, месяца два или три, кажется, но столько эмоций в них уместилось, как будто мы несколько лет были вместе. Потом я успела выйти замуж, он – жениться, купить квартиры, как выяснилось – в одном микрорайоне, совсем рядом друг к другу, сменить места работы. Я все это время подсознательно ждала, что вот-вот мы встретимся случайно в местном парке, или по пути на работу, или в продуктовом магазине… Встретились мы совсем недавно на одном из известных Интернет-ресурсов.
- Давай не будем усложнять, - повторяет Ай, - давай оставим все, как есть.
Я ему никогда не говорила, что люблю его. Сначала мне казалось, что это просто увлечение, потом было уже поздно вообще что-либо говорить. Говорить это сейчас не имеет смысла.
- Ты меня не слушаешь…

История сама по себе не очень веселая. Зато про друзей.

Попал я в чужом городе в больницу.

В городе у меня - никого. Друзья звонят, интересуются состоянием. Обещают приехать скопом и по отдельности. Но чего-то не едут. Лежу, тоскую. В палате - один. Кровать у окна. От безделья плету из капельниц всяких чертиков-рыбок. Капельницы крашу зеленкой и йодом.

Вдруг откуда ни возьмись - сидит на окне таракан. А нет в больнице тараканов. Чистенькая такая больница. Я ему говорю: "Чего пришел?" Шевелит усами. Молчит. Не боится. Смотрит, как я чертика мастырю. Посмотрел и свалил.

На следующий день - еще таракан. "Да сколько ж вас?" - говорю. "А может - говорю, - ты тот же самый?" И - раз! - пометил его зеленкой. И крошки хлебные на окне оставил. И что ты думаешь? Один и тот же таракан. Стал ходить ко мне регулярно. Сядет. Я плету. Он наблюдает. Я ему рассказы рассказываю. Как неудачно все получилось. И как мне плохо. И как я уже отсюда выйти хочу.