В дни моего детства всех поголовно девочек учили музыке. На пианино.

Наверное, я не права и моя статистическая выборка далека от достоверной. И мальчиков тоже довольно многих учили, и девочек наверняка не всех, а только в каком-то определенном слое... Но у меня тогда практически не было даже знакомых, а не то что подружек, за пределами этого слоя, с не охваченными музыкалкой одноклассницами я не водилась, в каждом доме, куда я приходила в гости, скажем, на день рождения, стояло пианино, и после торта и второй бутылки лимонада какая-нибудь тетя или бабушка настаивала, чтобы именинница поиграла, "ведь не зря же мы ее учим". Именинница играла, куда ей деваться-то было. Музыкальная школа была доступна, недорога (надо было предоставлять справки о доходе, но даже в максимальном случае это было немного) и считалась практически необходимой для девочки из «хорошей семьи». Как говорила мама одноклассницы - вот вырастешь, выйдешь замуж за военного, уедешь с ним в гарнизон и будешь там детишек в детском садике музыке учить. Размах всего этого всеобуча был таков, что много лет спустя я прочитала в статье о группе "Колибри", будто ни одна из участниц не знает нот, и страшно изумилась: они же все примерно моего возраста, и как это - ни одна из четырех, это просто статистически невероятно!

Так вот, я никогда не спрашивала у своих тогдашних подружек хотят ли они учиться, нравится ли им, сами ли они захотели и пытались ли когда-нибудь прекратить. Мне в голову не приходило задавать такие ужасные, такие бестактные вопросы! Ну, вот ребенок, которого каждую субботу порют ремнем и который с ужасом ждет следующей порки, не будет ведь задавать вопросы другим детям - а порют ли их, и по голой ли заднице или через штаны, и если они громко плачут, то от этого наказание мягче или страшней?..

Меня, безусловно, не пороли. Но музыке - учили. Не выдвигая никаких разумных аргументов; бабушка, правда, говорила что-то вроде "женихам будешь играть", но и она, и я понимали, что это ложь и не буду я играть женихам, еще чего - позориться... Аргументы не требовались: всем и так понятно было, что учиться НУЖНО и рыпаться бесполезно. Меж тем музыку я не-на-ви-де-ла и регулярно ставила родителей об этом в известность. Они мне отвечали, что надо делать и то, что ненавидишь, что жизнь не всегда будет ко мне добра, что если я буду стараться как следует - чувство выполненного долга станет мне наградой, и вообще до окончания музыкальной школы осталось каких-то шесть лет... пять... всего четыре... Не о чем говорить.

Когда оставалось всего два года - я повредила руку. Честное слово, не нарочно. Одна нынешняя знакомая, учившаяся на скрипке, совсем недавно рассказала мне про такой специальный прием - можно порезать палец об струну и тем избавиться от занятий дней на десять; но я-то была пианистка, не крышку же мне было на пальцы ронять, да и я труслива, и боюсь боли. Так что нет, я не специально сунула пальцы правой руки в тяжеленную железную дверь. Это было в мае, так что я очень удачно пропустила всякие годовые контрольные за шестой общеобразовательный класс, а уж о пианино и вообще речи не шло примерно месяц. Потом все-таки, уже в каникулы, мне позарез нужно было сдать экзамен и перейти в следующий класс, и как-то в музыкалку за мной зашла мама - мы собирались куда-то потом идти вместе. Она вошла в класс, где шли занятия, увидела меня, большую уже девицу, зареванную в лоскуты и мелко вздрагивающую от каждого окрика. Что случилось? Да ничего особенного: именно так проходили все наши уроки: я ревела, она орала; она орала, я ревела... В общем, по результатам семейного совета мне было сказано в тот вечер, что раз уж я не хочу учиться музыке, то черт со мной, буду дикая и некультурная, и пусть мне самой за себя будет стыдно, а они умывают руки.

Еще сколько-то лет спустя мы ругались с отцом, и он сказал: ты неудачница, ты ничего не доводишь до конца, вот ты даже музыкальную школу не смогла окончить! Не-е-ет, папа, ответила я, обрадовавшись нужному пасу - вот тут ты не прав. Тут я очень даже довела до конца. Я хотела ее бросить - и я ее бросила, и это чуть ли не единственная моя победа.

Сейчас, когда все мои тогдашние подруги давно избавились от своих пианино и давно забыли нотную грамоту, сейчас, когда все это не имеет ни малейшего значения, я не хочу обсуждать вопрос - правы ли были мои родители, заставлявшие меня учиться, принесло ли мне это пользу и благодарна ли я им за это сегодня (и была ли благодарна в прошлом). Это все уже неинтересно, и женихов, которым я могла бы играть, пока нет и в будущем не предвидится. В конце концов, если мне вдруг сейчас пришла бы в голову блажь научиться играть - я бы научилась, да, может, и научусь заново еще, когда выйду на пенсию.

А вот научиться просто и спокойно, сразу, без слез и покорности судьбе отказываться делать то, чего я делать НЕ ХОЧУ, мне пока что так и не удалось. И вряд ли уже удастся.