Когда Аллочка первый раз пришла на репетицию нашего любительского оркестра «Великий Удой» сжимая своими красивыми ручками, футляр от флейты, спокойствию мужской половины коллектива пришел конец. Женщины тоже не оставили без внимания ее появление. Их недружелюбные взгляды были достаточно красноречивы. Кудесница клавиш, Ядвига Павловна, или Большая Ядвига как мы все ее «за глаза» называли из-за необъятных размеров ее плодородного тела, обильно и нехорошо сплюнула на пол, осуждая возникший ажиотаж вокруг новенькой флейтистки.
Первой жертвой Аллочкиных чар стал наш ударник, Дима Волосюк. У него совершенно пропал хватательный рефлекс. Он все чаще стал ронять палочки на пол, и, нагибаясь за ними, косился на обнаженные ноги флейтистки, чуть прикрытые короткой мини-юбкой. После того, как на ответственном мероприятии Волосюк позволил себе очередной приступ вуайеризма, его с позором изгнали из состава оркестра.

Но не красивые Аллочкин конечности, и не другие ее неописуемые прелести не возбуждали нас так, как возбуждала ее игра на флейте. Вернее не сама игра, а подготовка к ней. Когда Аллочка облизывала губки и прикасалась ими к флейте, вся мужская половина нашего оркестра начинала коситься в ее сторону и с таким трудом отработанная и слаженная наша игра катилась коту под хвост. Аллочку пытались пересадить сначала позади всего оркестра, но после того, как саксофонист Иван Страпонов свернул себе шею, а альтист Вася при резком развороте не удержался на стуле и упал в проход зрительного зала, Аллочку посадили впереди всех. Прямо перед дирижерским пультом.

Какое то время все шло нормально, пока нетрадиционал и духовик Никифор Невзгода не узрел, как топорщатся брюки у нашего дирижера, Иосифа Штрена. При этом Никифор начинал сильно нервничать, неистово сосать мундштук своей валторны, и она переходила на омерзительный фальцет с присвистом... Да и наши йенги напрягались при одних только звуках ее флейты. Перед глазами начинали появляться неприличные картинки с Аллочкиным участием, и отлаженный механизм «Великого Удоя» начинал давать сбои в работе.

О продолжении репетиций, а тем более о проведении концертов в такой обстановке не могло быть и речи. Но и выгнать красотку не было возможности, так как она была протеже нашего многоуважаемого мецената. Больше всех свирепствовала Большая Ядвига:
- Понабирали блядей в оркестр, никакой дисциплины труда! Еблотрусы хреновы... гнать ее надо из состава!
Остальные представительницы женской половины оркестра дружно кивали головами, но высказаться вслух не смели.
Дела оркестра шли все хуже и хуже, еженедельные встречи с меценатом носили все более напряженный характер. В наш адрес всё чаще звучали угрозы и мат:
- Штрен, если вы не измените отношения к делу, я разгоню вашу лавочку к ебени матери...
Штрен, чувствуя свою сопричастность к нехорошему, краснел, как рак в кастрюле, и глядел то на пол, то в потолок.

В интимной жизни у меня тоже начались проблемы. При регулярных половых отношениях с горячо любимой женой, я все более навязчиво склонял супругу к оральным ласкам, но как только она касалась губами моего члена, он начинал предательски увядать, ибо ласки эти не сопровождались звуками флейты... и тогда я предлагал включить музыку.
- Ты просто извращенец, какой то. Хер не стоит уже без музыки твоей распроклятой. - Говорила мне жена, когда я, в самый ответственный момент выскакивал из кровати, бежал к магнитофону и крутил пленку в поисках нужной партии.

Но все плохое, впрочем, как и хорошее, в нашей жизни, рано или поздно заканчивается. Так случилось и в этот раз. Однажды Аллочка на репетицию не пришла. Говорят, вышла замуж и уехала за границу. Постепенно концертная деятельность наша наладилась, меценат успокоился, да и дома с женой все вернулось на круги своя. Флейтисткой у нас теперь, угловатая мымра с волосатыми руками и в штанах. И тот, кто утверждает, что красота спасёт мир, на самом деле кривит душой. Красота может погубить не только мир, но и небольшой коллектив ответственных работников.

Давно уже не занимаюсь я музыкой, где то в прошлом затерялся и город моей молодости, и «Великий Удой». Но и сейчас, по прошествии времени, слыша флейту, представляю я Аллочкины губы и йенг мой, словно змея из корзины поднимается, под гипнозом этих звуков и давно забытых видений...

2008 vpr