В бытность мою музыкантом военного оркестра игрывали мы елочки. Ну, вы в курсе. С 2 по 10 января по три полуторачасовых спектакля в день. Между спектаклями перерыв около часа, во время которых оркестр (совместно с Дедушкой Морозом, иногда и Снегуркой, а так же снежинками, зайчиками и прочей массовкой) успевал основательно согреться. Так вот, ко второй елке мы были оживлены, а к третьей уже конкретно веселы. А елки, надо сказать довольно ответственные – владивостокский Дом Офицеров как-никак.
В один прекрасный день во время третьего представления детишки попались какие-то квелые и совершенно неактивные. Дедушка Мороз вокруг них и так и сяк прыгает (конечно в меру своих возможностей ибо и возраст и выпито уже…) а они ну не веселятся. Тогда Дед Мороз и говорит: «А кто, дорогие мои детишечки, хочет Дедушке Морозу стишок рассказать?» Детишечки молчат, с ноги на ногу в хороводе переминаются. А впереди сидел наш товарищ прапорщик. Не знаю кто его потянул за язык, но возьми он и ляпни: дескать, я и могу рассказать. Понятно, что никаких стишков товарищ прапорщик не знал и сказал это просто так, абсолютно не подумав. Но было поздно.

Дедушка Мороз моментально воспользовался ситуацией и всучил прапору микрофон чтоб хоть как-то вытянуть провальную елку. Прапорщик начал рассказывать первое, что пришло ему в голову: - Шёл я лесом, песни пел, – говорит в микрофон товарищ прапорщик, - соловей мне на хуй сел…
Тут он начинает тихо офигевать от вышесказанного, но по инерции продолжает:
- Я хотел его поймать, – и с совершенно квадратными от изумления глазами в полной тишине выдыхает, – улетел, ебена мать…
А на следующий год мы уже елки не играли почему-то.