МИНАС МОРГУЛ, казармы летного состава. Послеобеденный отдых. В черном уголке, под плакатом «Вперед, к победе НАЗГУЛИЗМА!», лениво стучат костяшками домино ВОСЬМОЙ и ДЕВЯТЫЙ НАЗГУЛЫ. Чуть поодаль, у зарешеченного окошка, орудует иголкой СЕДЬМОЙ. На подоконнике перед ним – горка угольно-черных пуговиц и такие же подворотнички.

СЕДЬМОЙ, вполголоса: Минас-ТирИииит, он в синеве-е-е ночно-о-ой… багровым пламенем гори-и-ит…
ВОСЬМОЙ, угрюмо: …а зарплату, небось, опять на нужды VETA DIGITAL перечислили. Думают, если РАЗВОПЛОЩЕННЫЕ, так никаких потребностей, кроме РОДИНУ любить…
ДЕВЯТЫЙ, недоверчиво: Иди ты!
ВОСЬМОЙ, уныло: За столько лет одних боевых тыщ семьсот эльфийскими накапало, а одёжа – во! Третий срок, сплошные дырки.

ВОСЬМОЙ красноречиво демонстрирует на просвет обшлаг рукава.

ДЕВЯТЫЙ, сочувственно: Иди ты!
ВОСЬМОЙ, замогильно: Снабженцы говорят, в текущем квАртале еще и паёк урежут, сволочи. Второму звену на той неделе вместо ЧЁРНОГО шоколаду СВЕТЛЫЙ выдали!

ДЕВЯТЫЙ, возмущенно: Иди ты!

Двери с грохотом распахиваются, впуская вернувшегося с боевого дежурства АНГМАРЦА. Тот истыкан стрелами до состояния дикобраза и потому исключительно зол. В хвосте у АНГМАРЦА, экстатически подпрыгивая, движется один из его ведомых – ПЯТЫЙ НАЗГУЛ.

ПЯТЫЙ, воодушевленно: Товарищ ПЕРВЫЙ, я же все рассчитал! Высота, скорость, маневр, огонь! При среднеярусной сплошной облачности группа прикрытия идет под нижним краем, а штурмовики…
АНГМАРЕЦ, стягивая краги: ПОКРЫШКИН, итиль твою! Говорят тебе, БЮДЖЕТ не резиновый! На весь МОРДОР три ЯЩЕРА, а он ЭТАЖЕРКИ строит! Рожу я тебе их, что ли? Щас, бомболюком кверху стану и рожу!

АНГМАРЕЦ раздраженно швыряет краги на стол и оглядывается. Под его испытующим взором ВОСЬМОЙ судорожно сгребает костяшки домино, а ДЕВЯТЫЙ торопливо застегивает верхние крючки.

АНГМАРЕЦ, скорбно: Рихтгофены щипаные. Вот помру, повоюете без меня, ага.

АНГМАРЕЦ уходит, громко хлопнув дверью; за ним, как привязанный, следует ПЯТЫЙ. Какое-то время из коридора доносится невнятное „свободная охота”, „нашел-сбил-ушел”, „атака сбоку с превышением”, затем воцаряется тишина.

СЕДЬМОЙ, шепотом: Чего это он? Деньги, что ли, у VETA DIGITAL кончились?
ВОСЬМОЙ: Да ЗНАМЕНИЕ ему было. В ПАЛАНТИРЕ. Связисты рассказывали. Каждую ночь является и говорит человеческим голосом: „Пусик, в этой мантии ты недостаточно ЗЛОВЕЩ”.
ДЕВЯТЫЙ, ошеломленно: Иди ты!
СЕДЬМОЙ, безмятежно, вполголоса: Иприт, иприт всегда, везде-е-е со мно-о-о-ой… и нитрози-и-ил хлории-ид…

* * *

МИНАС МОРГУЛ, казармы летного состава. Воскресенье. В черном уголке, под плакатом «Вперед, к победе НАЗГУЛИЗМА!», уныло конспектируют первоисточники ЧЕТВЕРТЫЙ и ШЕСТОЙ НАЗГУЛЫ. Из старенького монохромного ПАЛАНТИРА льется гнусавая самодеятельность сводного ансамбля песни и пляски Первого и Второго Итилиенского фронтов.

СОЛИСТ, в ПАЛАНТИРЕ, задушевно: Кривола-апая орча-а-анка испугала мне коня…
ЧЕТВЕРТЫЙ НАЗГУЛ, мечтательно: Я, брат, как в отставку выйду, первым делом женюсь. Чтоб, значит, пришел с работы – и все как у людей: борщ там, котлеты, компот из сухофруктов…
ШЕСТОЙ, скептически: ЙАВАННЕ в рот такой компот. СЕДЬМОГО вон тоже одна с котлетами всё ждала из армии, ждала…
ЧЕТВЕРТЫЙ, сочувственно: И чего? Замуж вышла?
ШЕСТОЙ, угюмо: Да кой там. Померла и адрес не оставила. Вот и вся любовь.

Какое-то время оба сосредоточенно молчат. По ПАЛАНТИРУ передают последние сводки МордИнформБюро о взятии ОСГИЛИАТА. Перед камерой верхом на ТУРБОЯЩЕРЕ позирует АНГМАРЕЦ. Он эффектно крутит иммельман, зловеще завывает и всячески выпендривается.

ЧЕТВЕРТЫЙ, саркастически: Нашему-то, небось, Героя теперь дадут.
ШЕСТОЙ, угрюмо: Да ну его к майарам. Тех еще полей МУМАК. ВИДЕНИЕ ему было, подумаешь. Теперь чуть что, сразу крыльями покачал – и в базу, типа, СИПЕЛКУ заклинило…
АНГМАРЕЦ, за кадром, скрипуче: Щас которые самые СМЕЛЫЕ, пойдут сортиры ЭДОРАСИТЬ, я понятно выражаюсь?

Все присутствующие, включая ПАЛАНТИР, испуганно замолкают. Секундой позже в кадр шаркающей кавалерийской походкой входит АНГМАРЕЦ. В хвосте у АНГМАРЦА, экстатически подпрыгивая, движется один из его ведомых – ПЯТЫЙ НАЗГУЛ.

ПЯТЫЙ, воодушевленно: А СИПЕЛКУ, кстати, всегда клинит, если длинными СИПЕТЬ. Заводской дефект шлемофона. Короткими надо, а если заклинило - на бреющий и когтями!
АНГМАРЕЦ, утомленно: ПОКРЫШКИН, мать твоя ЭЛЬФ! Давно по полосе с флажком не бегал? Списать тебя к хххуриновым детям… кукурузу пестицидами опрыскивать… убьешься ведь, поганец, и технику угробишь, а мне потом отвечай.

При звуках его голоса изображение в ПАЛАНТИРЕ конвульсивно дергается. Сквозь многочисленные помехи в глубине шара проступает перекошенная физиономия АРАГОРНА. Под лирическую музыку композитора ГОВАРДА ШОРА АРАГОРНА жестоко тошнит прямо на ЖИВОПИСНЫЙ НОВОЗЕЛАНДСКИЙ ПЕЙЗАЖ. Рядом, с плошкой похлебки в руках, мается ЭОВИН.

ЭОВИН, за кадр: Будь ты проклят, ПИТЕР ДЖЕКСОН! Теперь все ПРОГРЕССИВНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО подумает, что я ПЛОХО ГОТОВЛЮ!
ПИТЕР ДЖЕКСОН, за кадром: Не дергайся, ДУРА. Столько БАБЛА за ПОЛНУЮ РЕЖИССЕРСКУЮ ВЕРСИЮ отвалят только ОРТОДОКСАЛЬНЫЕ ТОЛКИНИСТЫ. А после того, что я сделал с ОРИГИНАЛЬНОЙ СЮЖЕТНОЙ ЛИНИЕЙ…

Голос ДЖЕКСОНА тонет в треске помех. ПАЛАНТИР гаснет.

ПЯТЫЙ, озадаченно: Так а что он с нею сделал-то?
ШЕСТОЙ, проникновенно: Я не знаю, как это называется, но после ТАКОГО он обязан на ней жениться.

ЧЕТВЕРТЫЙ протяжно вздыхает. НАЗГУЛЫ склоняются над конспектами. Лишь АНГМАРЕЦ задумчиво смотрит в погасший ПАЛАНТИР.