Вчера, часам к девяти вечера, стою себе на тротуаре родного города в ожидании маршрутки. Курю, никому не мешаю.
Рядышком, аки козлятки молодые, резвятся четверо молодых людей – они ржут беспрестанно, машут руками, говорят буквы ЫЫЫЫЫ и ЭЭЭЭЭЭЭ и снова ржут.

Один из них выделяется одеждой и ростом от всех остальных. Если все среднего роста, в футболках, штанах и остроносых туфлях, то этот - от силы полтора метра, в кожаной куртке, несмотря на в общем летнюю пока погоду, и в неимоверно прекрасной белой кепочке самого, что ни на есть, гопнического покроя.
В процессе общения, мелкорослый юноша оживленно трясет головой, машет руками и то и дело изображает из себя атакующего каратиста. Причем каратист по окончании каты всеобязательно жизнерадостно гогочет.
Понятное дело, легкая, белоснежная кепочка, в результате этой гиперактивности, как-то меняет свое положение на относительно небольшой голове юного каратиста.

Где-то рядом ухнул филин. Мальчик Спальчик вздрогнул и покрепче прижал к груди свой узелок с хлебушком.
- Не может быть, чтобы выхода не было… - с досадой сказал он. Спальчик попытался разглядеть рассыпанные днём крошки, но их, видимо, склевали птицы, а значит, он остался без дороги.
На глаза навернулись слёзы. Мальчик вытер их тыльной стороной ладони, покрепче прихватил узелок и побрёл наугад. Под ногами шелестели листья, а в зарослях ежевики шуршали какие-то тени, смотрели на него водянистыми глазами, со странным, поперечной палочкой, зрачком. От их взглядов щемило сердце, и Спальчику становилось до сладости жутко. Он спрятался под старым раскидистым дубом, чтоб немного отдохнуть, но филин снова заухал и напугал, пришлось Мальчику выйти и внимательно осмотреться по сторонам. Спальчик чувствовал, что филин рядом и сейчас крикнет.
- Что-то здесь не так, – сказал он. – Из лесу должен быть выход…

У меня этих фобий тоже - хоть попой жуй.
Но я о них никому не расскажу.Потому что это мои личные фобии и я их холю и лилею.
И не намерена о них распространяться на каждом углу. Потому что- и спереть могут. Ненароком. А я своими личными фобиями очень даже дорожу.
Я вам лучше про Машину фобию расскажу. Не той Маши, о которой я пару недель назад поведала, и не той, о которой я рассказывала пару месяцев назад. Это совершенно другая Маша. Потому что этих Маш у меня- тоже хоть попой жуй. Имя же- распространенное.
Так вот: у этой Маши была одна-единственная очевидная фобия - она считала, что у нее растут усы. И всеми возможными способами пыталась от них избавиться. Я лично у Маши отродясь никаких усов не замечала, но раз она утверждала, что они есть, то спорить с ней было бесполезно.
И еще она утверждала, что это-наследственное. И поэтому я пригляделась к ее старшим родственникам. У мамы, кстати, усов не заметила, папа тоже был гладкий как коленка...правда у бабушки наблюдались небольшие усики в углах рта. Но пикантные такие, совершенно ее не портящие. Ну и фото дедушки я видала на стене- с совершенно кавалерийскими усами.

Вот о проблемах, связанных с женщинами за рулём - все знают. Но женщины с банкоматом - это тоже жуткая история, которая, почему-то, такого широкого распространения не получает.

Типичный пример - это пополнение счёта. Не знаю, какой враг человечества удумал пополнять телефонные счета там же, где получают деньги. Но теперь очереди в банкоматы выросли до космических размеров. В основном по типовой причине - "открывает сумочку, достаёт кошелёчек, открывает кошелёчек..." и т.п. То есть в голове номер телефона не держится, проводка денег - дело тоже небыстрое, отсюда на в норме тридцатисекундную операцию уходит минут пять.

Внезапно Родина потpебовала от капитана Воpобьева подвига. Во главе pоты куpсантов Академии он был бpошен в битву за уpожай. Битва pазгоpелась на полях подмосковного колхоза обеда. Hесмотpя на воинственное название, колхозники теpпели от пpиpоды поpажение за поpажением, отступая по всем фpонтам и бpосая на поле боя искоpеженную сельскохозяйственную технику и невесть каким чудом выpосший уpожай. Боpьбу пpишлось вести на двух фpонтах: на зеpнотоке и убоpке каpтофеля. Истоpия военного искусства учит, что войну на два фpонта выигpать невозможно. Куpсанты, однако, мужественно боpолись, несмотpя на то, что ангина, пpостатит и отpавление некачественными спиpтсодеpжащими напитками неукоснительно собиpали свою дань.

Вообще-то в колхозе была еще и птицефеpма, но куpсантов туда не пускали из-за запаха, гаpантиpованно валившего с ног нетpениpованного гоpожанина. Куpы на феpме аккуpатно дохли, поэтому куpсантский pацион состоял в основном из пpодуктов пеpеpаботки куpиных тpупиков. Hа пеpвое была куpиная лапша, на втоpое - жаpеные или ваpеные куpы. Салат по выходным и пpаздничным дням был тоже с куpятиной. Ходили слухи, что отмоpоженные колхозные поваpа изобpели способ ваpить компот на куpиных ножках.

Hа зеpнотоке pаспоpяжался маленький, поpосший сеpой шеpстью и оттого очень похожий на домового мужичок. Звали его дядя Саша. Как и большинство колхозников, дядя Саша был тихим хpоником. С годами он пеpестал экспеpиментиpовать, pаз и навсегда остановившись на одеколоне, котоpый ласково называл езьбовое. С утpа дядя Саша потеpянно бpодил по току, повтоpяя в зависимости от технологического момента ятите, хлопцы, мятите или pябите, хлопцы, гpябите. В 10 часов откpывался аптечный киоск и он на пpавах эксклюзивного клиента покупал флакон одеколона без очеpеди. За то, что дядя Саша умудpялся высасывать одеколон пpямо из флакона, а также за то, что во pту у него осталось всего 2 пеpедних зуба, он получил кличку ампиp.

Нежданно наткнулся на список национальных девизов стран. Оказалось, весьма увлекательное чтение. Позволю себе процитировать некоторые.

Лично мне больше всего понравился девиз Австрии: «Австрия погибнет последней» Простенько и со вкусом.

Из воинственной тематики привлекает внимание девиз Греции: «Свобода или смерть». А что, неплохо. Экспрессивно. Можно понять, почему его спионерили Македония и Уругвай. В том же духе девиз Гибралтара: «Не побежден врагами» - так и хочется добавить «пока», девиз Эритреи: «Никогда не станем на колени» - так и останетесь валяться на брюхе, и, наконец, квинтессенция этой тематики, девиз Свазиленда: «Мы – крепость».

Однако вместо вот таких оборонительных оттенков есть и более позитивные, наступательные, как-то у Сингапура: «Вперед, Сингапур!» - так и хочется крикнуть «Да, давай, покажи нам! Вперёд и с песнями! Вперёд ногами! Вперед, Сингапур!»

На слогане "Сила в единстве" паразитируют одновременно Грузия, Боливия, Гаити, Малайзия и Ангола. Что, лень было пошевелить мозгой и придумать что-то своё?

Йа никагда нибыла тваей,
Мы фместе были фф кругу друзей
Ты праважал миня да двирей
Йа гаварила: «ПревеД, МедвеД!»
И вот аднажды Йа панила,
Што бистибя слофна ни жЫла
Кагда ты даришь мне росс букед
Йа гаварю: «ПревеД, МедвеД!»
ПревеД, МедвеД!
ПревеД, МедвеД!
ПревеД, МедвеД! ну где ты был
Ну абними миня скарей!
ПревеД, МедвеД!
ПревеД, МедвеД!
ПревеД, МедвеД! ну где ты был
Ну абними миня скарей!

Эта безусловная аксиома, постулат, закон, фундаментальная истина, крепкая как свая, да что уж там, просто таки 33 кита, 3 черепахи и 0.3 слона, на которых держится все существо, естество и существенность. Без этого закона жизни ничего невозможно и невозможно ничего, как невозможно существание без пространства и времени и времени без пространства... Воощем без этого невозможно также как и невозможно без поллитры разобраца в этом гониве. Но не суть...

Итак, посыл дан. Ключевая мысль ясна. Посему, по всем законам жанра, необходимо подкрепить практически, сформулированный, так сказать, закон. Гавно вапрос - фтыкайте!

Мне было тогда годика 4-5. Маленький рост, похлые губки, вечно обосранные штанишки и сморшенная пиписька, о истинном предназначении которой я в те времена даже не догадывался, все это характеризовало во мне малолетнего апездала с оранжевой лопаткой, жаждущего познания мира. И я утолял эту жажду всеми доступными мне средствами и теми степенями свободы, что обеспечивали мне родители.

О носе монаха Дзэнти в Икэноо знал всякий. Этот нос был пяти-шести сун в длину и свисал через губу ниже подбородка, причем толщина его, что у основания, что на кончике, была совершенно одинаковая. Так и болталась у него посреди лица этакая длинная штуковина, похожая на колбасу.

Монаху было за пятьдесят, и всю жизнь, с давних времен пострига и до наших дней, уже удостоенный высокого сана найдодзёгубу[1], он горько скорбел душой из-за этого своего носа. Конечно, даже теперь он притворялся, будто сей предмет беспокоит его весьма мало. И дело было не только в том, что терзаться по поводу носа он полагал неподобающим для священнослужителя, которому надлежит все помыслы свои отдавать грядущему существованию подле будды Амида[2]. Гораздо более беспокоило его, как бы кто-нибудь не догадался, сколь сильно досаждает ему собственный нос. Во время повседневных бесед он больше всего боялся, что разговор зайдет о носах.

Тяготился же своим носом монах по двум причинам.

Каждый раз, когда я в детстве ложился спать, мне казалось, что вместе со мной в комнате появляется некое огромное, прозрачное, но живое существо – у него было очень много длиннющих конечностей, большущая голова и совсем не было тела. Как только родители выключали свет, оно укладывалось в самум углу комнаты, и, подражая мне, пыталось заснуть. Но по каким-то причинам у него это получалось очень плохо. Оно еле слышно ворочалось, ерзало, вертелось, пытаясь поудобней устроить свои длинные, разбросанные по всей комнате, руки и ноги. От этого что-то постоянно поскрипывало в шкафу, хрустело внутри старенького телевизора, шелестело под моей кроватью, еле слышно пощелкивало, шуршало, шоркало, тем самым, наполняя детскую жизнью.
Чего уж там, я его побаивался. Не боялся, а именно побаивался. Я прятался под одеяло и чутко-чутко прислушивался, внюхивался в темноту и тишину комнаты, и довольно пугался любому шуму.