Грустное и тягостное состояние, настигающее нас порою. Даже воспоминания о лихо проведённом времени скрашивают печальную картину лишь отчасти. Вот вы выныриваете из вязкой пучины похмельных сновидений. Они отпускают вас не сразу, а как бы нехотя, некоторое время ещё искажая и без того слабое восприятие действительности, на которую вы взираете сквозь немытое и тусклое окошко похмелья. Ужасающий реализм похмельных снов - тёмные коридоры и провалы дверей, тусклые своды и тёмные улицы, полуразрушенные дома и страшные женщины в длинных чёрных одеяниях, которые ничего не говорят, но очень быстро и тихо ходят. Их жёлто-коричневый оскал и чёрные, без белков, глаза блестящие как у медведя-людоеда, внушают вам животный ужас и заставляют бежать, бежать, бежать... Но воздух вязок, как пластилин, как клей, и невозможно бежать быстрее черепахи. А страшные бабки уж близко... На помощь позвать, так никого вокруг... Чёрными призраками вьются они вокруг, лица их, как маски неподвижны и не выражают никаких эмоций. Руки их тянутся к твоей шее. Жуткий провал рта, с редкими кривыми зубами…И оскал, не предвещающий ничего хорошего. Животный ужас сковывает тебя так, что невозможно кричать... Из сдавленного горла вырывается лишь сиплый вой…

Мощно дёрнувшись затёкшим телом (а кто нервами послабее, и хрипло взвизгнув), вы вдруг обнаруживаете себя дома (это в лучшем случае), на порядком смятой постели и почему-то в одежде. Животная радость и щенячий восторг переполняют вас. Только что пережитое заставляет вас сделать несколько шумных вздохов облегчения. Итак, с возвращением. С некоторым усилием вы пытаетесь самоидентифицироваться. Сиречь понять: кто вы, где вы, и как попали сюда? Мышление ваше сейчас напоминает мочеиспускание старика ранним утром: такое же вялое, слабое, и прерывистое.

Наконец смутные догадки переходят в уверенность, что всё-таки вы дома, и даже в относительной безопасности. Неплохо для начала. Карусель чувств и калейдоскоп ощущений ожидает вас во всей своей полноте умопомрачительном (причём в буквальном смысле) великолепии.
Утренняя жажда творит чудеса, недосягаемые иллюзионистами современности. Вы ощущаете себя мумией, высохшей под палящим солнцем, и сквозь рассохшееся горло вместо воды сыплется горячий песок, и так продолжается тысячу лет, а то и более. Горячий сухой ветер треплет бурый пучок того, что раньше, вполне возможно, было волосами, потемневший от времени череп наполовину засыпан горячим песком. Из левой глазницы выглядывает рыжая скалапендра…
Но вот, собрав остатки сил, скрипя суставами и в промежутках судорожно вздыхая и охая, обессилено припадая к прохладным стенам, вы добредаете наконец, до кухонного оазиса. Благодарно и жадно припадаете к никелированному источнику и... О, божественная влага! Дивное ощущение возвращения к жизни засохшего уже было ростка! Закрытые глаза, умиротворённость на вашем мужественно нахмуренном лице и нескончаемая череда глотков, сначала огромных, судорожных и шумных, потом ровных и уверенных, как весенний бег молодого волка, и потом уже совсем маленьких, ненужных практически, просто про запас доливающих воду до уровня гланд. Словом, ненадолго мы погружаемся во младенчество, где господствуют рефлексы, а сознание напоминает тоненькую щель приоткрытой слегка двери. Сознание возвращается к нам тогда, когда нам перестаёт хватать воздуха. Действительно, мы когда глотаем ведь не дышим-то! Тут мы прерываем сладостное соитие с краном и ДЫШИМ. Короткий мощный выдох и прекрасный по глубине своей и силе вдох. Расправляются как паруса наши иссушённые спиртовыми парами лёгкие. Чарующая прохлада немытой раковины, и привкус хлора не могут омрачить вашего счастья. Затейливым орнаментом обрамляет всё это радостная непристойная фраза.
Бережно уложив тело в кресло, прикрыв вежды, медленно погружаясь в розово-лиловое блаженство, тяжко посапывая временами, вы не догадываетесь о чарующей глубине и многогранности похмелья... Неожиданно глаза вспыхивают тускло и печально, ваш лик светлеет, а вернее сказать - бледнеет. Мощный толчок вырывает вас из кресла, и словно весенний нагловатый ручеёк, несётесь вы по квартире, плавно огибая углы и снося по пути мелкие предметы. Впереди в лёгкой дымке уже виднеется цель забега - санузел. Тяжёлая горечь разливается по всему животу. Внешние звуки всё менее отчётливо слышатся. Мутная мгла, слегка разбавленная редкими желто-серо-зелёными снежинками заволакивает ваш взор. Шлюз желудка не в силах более сдерживать помойный шторм и сметая всё на своём пути с шипением и бульканьем тягучая и сложная по составу масса вырывается из вас. Сознание тухнет, чёрная пустота в глазах, разверзнутый в немом вопле рот. Сейчас вы весь состоите только из конвульсивно сокращающегося желудка, пищевода, по которому с рёвом, подобно электричке в тоннеле, несётся неповторимая комбинация белков-жиров-углеводов, и рта, напоминающего сейчас рог изобилия. Если бы в этот, прямо скажем, необычный момент, некий художник попробовал бы изобразить Вас, то вполне возможно, картина так и называлась бы – “РОТ ИЗОБИЛИЯ”
О гастрономическое изобилие съеденного! Во влажном блеске и свежих сочных цветах угадываются нам капуста и помидоры, шпинат и лук, свекла и морковь, картошка и баклажаны, огурцы и болгарский перец, скромно мелькает то тут, то там зелёный горошек, небольшие вкрапления укропа и чеснока с сельдереем свидетельствуют о вашей огромной любви к овощам. Но не только. Органично вписались сюда так же мясо жаренное и вареное, сало и колбаса домашняя, Разнообразные хрящики и хлеб. А так же майонез и горчица, хрен и уксус, чёрный перец и кетчуп. Жареная рыба крупными кусочками, как видно, съеденная быстро и с огромным аппетитом, держится несколько особняком. Розово-фиолетовые комочки не что иное, как фрукты из компота - яблоки и вишни. Хлеб представлен довольно скромно, но в соседстве с мясом характеризует вас как человека основательного и спокойного. Мелкие кусочки брынзы, которую Вы, гурман этакий, накрошили в салат, придают Вашему произведению вид яркого звёздного августовского ночного неба.
Наконец, в вашем нутре воцаряется тишина и прохлада. Звенящая пустота и облегчение. Последние жалкие остатки вчерашнего пира вы с застенчивостью и некоторым облегчением сплёвываете в унитаз. Взор ваш становится ясен и спокоен, а в сознании плавает лёгкий туман. Поэтому вы, ещё некоторое время опираясь руками об унитаз, печально размышляете, осталось ли что-то там ещё внутри? С порозовевшего вашего лица капают непрошеные слёзы. Вы, счастливо хлюпая носом, радуетесь. Ух! Рано, рано, господа. Очищение от скверны в самом разгаре! Вы вновь радуетесь жизни, под пение птиц и мурлыкание телевизора. Прохладное лоно кресла вновь принимает вас с уютным скрипом. И вновь ненадолго. Появляется вдруг ощущение, что где-то в районе пупка у вас лежит средних размеров гиря. Недовольное урчание в животе нагоняет на вас тоску, и заставляет живо вспомнить маршрут и некоторые детали уже знакомой трассы кресло-санузел. Холодный пот и мурашки по спине. Вы напоминаете сейчас космический челнок «Шаттл» перед стартом. Всё ускоряя своё движение, вы несётесь, и в туалет влетаете уже галопом. О, горе тому, кто пренебрёг домашним халатом или гамашами! В такие решительные и ответственные мгновения вам приходится яростно сражаться с ремнём и молнией, вместо того, чтобы свободно спустить до колен гамаши или же небрежным жестом молодого гусара откинуть полы халата. Но вот наконец путь свободен! Хлипкая плотина сфинктера не в силах сдерживать жуткое напряжение. Глухой шлепок тугой белесой, слегка покрытой волосками плоти о холодный и бездушный фаянс, и... Растаявший ледник с глухим рёвом вырывается наружу! Мутные волны, грязная пена! Всё сметает и уносит с собою дикая стихия! О, ярость тропического наводнения!
Но вот напряжение потихоньку спадает, рёв угасает, шумный и пенный поток превращается в тоненький чахлый ручеёк. Прикрыв глаза, вы шумно выдыхаете и издаёте глухой стон удовольствия. По полноте ощущений оно близко к половому. И, откинувшись в изнеможении на унитазный бачок, отдаётесь во власть чувств. И уже не тусклый плафон освещает ваш умиротворённый лик, но золотистое солнце субтропиков. И не бачок давит в спину, а просто вы на пальму облокотились. И не вода в бачке шумит, а прибой ласковый. И унитаз нагретый, вам ни чем иным, как шезлонгом кажется. И не угар экскрементов пополам с перегаром вас душит, нет, это бриз тихонько колышет вялые лопухи ушей. По телу разливается приятная усталость. Вам хорошо, хочется жить и размножаться.
Точно выверенным движением, не глядя почти, достаёте вы, как сокровища из пещеры Али-Бабы, пиво из холодильника. Призывно сверкает на солнце стакан, с тихим шипением врывается и заполняет до самых краёв, медово-золотистая влага, и снежная шапка наверху сулит райское блаженство. Опустевший желудок благодарно принимает и впитывает всё без остатка. Прохладные простыни и мягкая подушка, лёгкое одеяло, под которым не жарко. Приоткрытое окно и летний дождь, стучащий по крышам и подоконникам. Тёплая волна разливается по всему телу, и разноцветная река снов принимает вас в свои глубины. Обещание больше не пить лопается разноцветными пузырьками.

Прислал WOLF