Первой сошла с ума стиральная машинка. Незаметно причем. Впрочем, думаю, все всегда сходят с ума незаметно. Тем более бытовая техника. Надо было ее выкинуть сразу, конечно же. Пожалел, дурак. Думал, хрен с ними, с сорочками и брюками, может, с носками справится хотя бы. Нехорошо, думал, сразу так-то – заболела, и на помойку. По-людски хотел. На свою беду. Нельзя ни с кем по-людски в этом мире. Руку, носок дающую, откусят в мгновение таймера. А носок потом в такое место засунут, что подумать страшно и стыдно. Такого даже в порнографии не показывают!

Дело-то как было. Стиральная машинка захандрила, зачавкала, захрипела. Застучала барабаном, защелкала беспорядочно таймером. Оп-па. И остановилась. И стоит, пялит глаз свой единственный огромный на меня жалобно. Ладно, думаю, помогу старушке – она у меня немолодая уже, чего скрывать. Подошел, погладил ласково, таймер выключил, воду слил, выгрузил все из нее, на руках достирал. Собирался вынести машинку во двор, к мусорнум баком, но она так жалобно хлопала дверцей, что сердце мое сжалось в махонький комочек и начало сентиментально покалывать.

На следующий вечер решил оказать психологическую помощь пострадавшей боевой товарке – все же, столько моих трусов ни одна женщина не видела! Протер ее тряпкой, проверил барабан. Сунул шесть или семь пар носков и поставил на самое маленькое время. Порошка насыпал – столько сразу ни одной стиральной машинке и не снилось! Возможно, это и было моей фатальной ошибкой. Призывно свистеть, оповещая меня об окончании стирки машинка начала через час. Я порадовался за нее и за себя. Выдержала, мол, наша дружба испытания мытьем стиркой и алюминиевым барабаном!

Насвистывая я приблизился к машинке. Она призывно мигала в темноте коридора красной лампочкой. Слегка потрепав ее по дверце, я сунул руку в барабан... Дверца захлопнулась настолько неожиданно, что я даже не успел заорать. Глупо бился головой об белый угол машинки и тихо стонал, пока она пыталась зажевать мою руку поглубже. Спасли меня, как ни странно, носки – они мешали машинке пережевывать. Она чуть ослабила хватку, пытаясь выплюнуть шкурки для моих стоп, и я сумел выдрать руку. Скуля я отползал в сторону большой комнаты, а мокрые носки летели мне вслед шрапнелью.

Куда она пыталась попасть, я уже намекал, повторяться не буду. Скажу только, что еле ушел. Захлопнул дверь в коридор и привалился к ней спиной, тяжело дыша. Выход из квартиры был перекрыт. Приперев дверь стулом, я лег поспать. Утро, как известно, куда умнее вечера. Однако мне это не помогло. Утром я попытался привести себя в порядок, умывшись в раковине – в ванную комнату было страшно идти, хотя вряд ли машинка допрыгала бы по коридору до меня в этом случае – электрошнура не хватило бы, но все равно было боязно, лишний раз лучше не рисковать.

Впрочем, я все равно рисковал. Нагреватель воды тоже сошел с ума. Или же стиральная машинка его перетянула на свою сторону. Итогом умывания стали ошпаренные ладони. Кран удалось закрыть только после третьей попытки – нагреватель давал сильнейший напор и кипяток брызгал по всей кухне. Когда ценой обваренных запястий мне таки удалось это сделать, нагреватель загудел, угрожая взорваться. Я нырнул под раковину, нащупал дрожащими руками кран и перекрыл воду. Нагреватель продолжал гудеть и брызгать в меня струйками кипятка через небольшую дырочку в трубе.

Я отдышался, облокотившись задницей на кухонный стол и зло глядя на нагреватель. Его мой взгляд не трогал нисколько. К счастью, он был прикручен над раковиной и никакого вреда больше причинить мне не мог – подходить к нему я не собирался, мыть посуду – тем более, хоть ее и скопилась гора. Пройдя в большую комнату я включил фен. Минуты две тот работал нормально, но внезапно перестал выдувать и начал всасывать воздух внутрь. Вместе с воздухом он засосал мою челку и явно задумал ее спалить. Я заметался по комнате воя от едкого дыма…

Почему я забыл выключить вечером из сети утюг, мне понятно – устал. Но почему он оказался на стороне этих взбесившихся тварей, я не знаю. Его предательство вскрылось, когда я скача по комнате с вцепившимся в меня феном, налетел задницей на гладильную доску. Задница пострадала – мгновенно накалившись, утюг прожег мне и портки и трусы. Я завыл так, что в стены застучали соседи и метнулся обратно в кухню. Фен и утюг хищно скакали по полу, шипя мне вслед. Из коридора командным треском таймера что-то вещала стиральная машинка. Я забился на подоконник и мелко дрожал.

Из ступора меня вывел тостер – плюнув в меня подгоревшим черным хлебом. Я схватил его, несмотря на угрожающий треск. Фен и утюг заботливо осмотрели нового товарища и подтолкнули его вилку к розетке. Теперь их было трое. Но дотянуться до меня они не могли. Только злобно подпрыгивали на месте. К вечеру выяснилось, что на моей стороне остались только холодильник, электрический чайник и СВЧ. Мобильный телефон и телевизор в большой комнате пытались подавить бунт, но у первого кончился заряд, а к электричеству его не подпустили, а второму и вовсе разбили кинескоп…

Я бы не беспокоился сильно. Нас, все же, четверо, а вместе мы – сила. Но на третий день случилось страшное – враги отобрали у державшего нейтралитет компьютера удлинитель и уже четвертый час что-то делают в коридоре… Видимо, хотят повести в бой свою предводительницу – стиральную машинку. В холодильнике кончаются запасы, в чайнике почти иссякла вода. Держаться больше нету сил! Любой, кто найдет эту записку, которую я сейчас выкину в окно, пожалуйста, доставьте ее моей жене. Она в командировке, адрес отеля на обороте. Она умеет укрощать этих тварей. По-мо-ги-те!!!