Олеся возвращалась с работы немного раньше обычного. Какое-то странное предчувствие угнетало её. Она торопилась домой. Зайдя во двор, она увидела мужа, моющего свою машину.

«Наконец-то! – подумала она, - наконец-то он её вымоет!». Никто в семье искренне уже не помнил, какого именно цвета, да и марки их машина. Муж умудрялся лишь кончиком ботинка оттереть номерной знак перед выездом. Соседские дети часто писали на боку машины: «Помой меня, я вся чешуся!». Но эти надписи не имели должного эффекта. Всего за одну поездку по весеннему городу любая надпись покрывалась прочным и ровным слоем грязи.

«А сегодня на него как снизошло что-то!» - подумала Олеся. Никакие увещевания о том, чтобы съездить на мойку машин, если уж ему самому в лом мыть, не пробивали мужа, ему было жаль на это денег, всё равно ведь будет грязная. «Ну, не буду отвлекать, пусть моет…», было решила она, как вдруг сердце её ёкнуло, напряглось, а женская интуиция стала вкрадчиво шептать про надвигающийся огромный скандал.

Подойдя ближе, Олесе показалась уж больно знакомой тряпка, которой муж старательно намывал машину. Она потребовала показать, чем это он моет. Муж, отводя глаза в сторону, протянул Олесе свою тряпку, в которой она узнала свою офигительно дорогую белую блузку, что совсем ещё недавно была предметом зависти сотрудниц на работе.

От постепенного осознания того, что ей это не снится, Олеся стала входить в страшное состояние, в судебной практике называемое «состоянием аффекта». Откуда-то в её руке уже оказалась монтировка. Как во сне она замахивается ею на мужа. И тут как по волшебству резко открывается боковая дверка микроавтобуса, припаркованного рядом.

Из микроавтобуса выскочила съёмочная группа и мужик с микрофоном с разбега заорал: «Спасибо Вашему мужу, помог с реквизитом (он указал на бывшую блузку). Вы верите, что бельё может стать белоснежно чистым без кипячения?». Ошарашенная Олеся смогла только выдавить: «Нет!».

Из микроавтобуса показался невероятно раздражённый режиссер: «Сцука! Ты снова свой Шмайд в гримёрке забыл! Вот причесон, сцука, ты навести не забыл, морду свою пидорскую тож накрасил, а пачку взять – фигли! Казёл, ну скока я буду тебе говорить, ну хоть в штаны её пихай, когда на съёмку едем?!», - орал он мужику с микрофоном. «Чем ты, сцука, теперь в камеру тыкать будешь? Чем вы на хате щас стирать будете? Зубным порошком? Уволю нах!»,- к нему подбежали гримёры и стали успокаивать.

«А может ещё дублик?»,- жалобно проскулил ведущий.
«Какой нах дублик? Сворачиваемся! Ещё раз, сцука, ты без бутафории выедешь, удавлю нах!», - сказал режиссер и пошагал к микроавтобусу.
Муж Олеси отошёл от лёгкого шока и постепенно поняв происходящее, спросил у ведущего: «А как же любимая блузка жены? Что теперь делать? Вы ж денег ещё обещали?!». «Забудь…», сказал мужик с микрофоном и поплёлся к машине.

-Милая, передай-ка мне монтировочку!- ласково попросил Олесю муж и добавив – Вы всё ещё кипятите? Тогда мы идем к вам!- направился к съёмочной группе.

©