Вчера вечером пришла бессмысленная беспощадная русская зима и насмерть заморозила мой колодец. Двигатель насоса сказал "у-у-у-у-у, падла, у-у-у-у-у", хрюкнул и замолчал. Он больше не работает на меня. Затертый во льдах, он создал мне проблему и умер. И откуда теперь дяденька будет водичку брать? А? Снежок в ладошках станет растапливать? У-у-у-у-у, падла... На дворе минус тридцать один, у дяденьки в домике плюс двадцать два, дяденька целый день хлопотал что твой бурундук, там подтыкал, здесь подновлял — и добился полной победы над зимними холодами. А мороз-говножуй зашел с тыла и чисто по-русски надругался над построенным в отдельном домике уютным маленьким социализмом.

Ладно. Сделаю тяжелый железный раздолбай на веревке и буду кидать в колодец. Или в магазин с цистерной на саночках схожу. Форс-мажор есть форс-мажор. Мы в России умеем сопротивляться и приспосабливаться. Люди, которые сейчас неторопливо ходят по улицам моей застывшей деревни, сильно напоминают пингвинов. Они надели на себя все, что скопили за свою трудовую жизнь. И когда приходят домой, то раздеваться начинают еще на крыльце, чтобы как-то можно было протиснуться в дверь.

А моя корейская машинка с полтычка заводится в двадцать пять. Добрые конвейерные узбеки собрали ее с любовью и хором благословили, и она даже в сильный холод остается автомобилем, а у друга Армена его "девятка" успокоилась прям на трассе, и до сих пор в коме, и он отморозил свои южные уши, пока пытался завести и поймать буксир.

А Наполеон был, конечно, гений. Но когда ему торкнуло прогуляться с оружием до Москвы, это была не ошибка, это были размазанные по карте длинные слюни дауна, мужчина был не в курсе, что идет воевать прежде всего с природой, а страусиные перья на башке от мороза помогают так же плохо, как пинок в жопу от диареи, и сослать мужчину надо было не на остров Елену, а на реку Лену, чтоб вел наблюдения, замеры и делал выводы, а похоронить надо было не в Доме Инвалидов, а в цирке-шапито, и возить по Европе без остановки. Чтобы знали. Что есть на свете три страны — Канада, Финляндия и Россия, — где замерзший на лету плевок партизана легко пробивает хрупкую от стужи танковую броню.

Ой! А я собачку из железной миски кормлю. У нее же язык примерзнет. Срочно временно поменять. Она сейчас окончательно сформировалась в медведя, вся такая в инее лежит на диване. На холодной веранде. Домой запустить нельзя, слишком большой будет температурный скачок, удар по иммунитету, как собачий доктор по телефону сказал. Но вроде не жалуется. Они, собачки, выносливые. И в прямом смысле тоже. Этот самый собачий доктор поймал как-то свою немецкую овчарку за странным занятием. Бегала по двору с зажатой в зубах шестнадцатикилограммовой гирей. Играла.

Да, холодный климат — дело серьезное. У меня вот в теплой части дома всего два окна. Но три(!) градусника снаружи. Плюс один внутри. А вчера пошел в магазин и купил самое толстое одеяло, какое смог найти. Вспотел немножко под утро, но это лечится. Зимних курток у меня четыре. Шапок столько же. Я пингвин.

(С)