Многие представители российской оппозиции в эти дни легко перешли границу между политическим радикализмом и настоящей государственной изменой. Речь не о юриспруденции, конечно. Всего лишь о честности.

Действия российской армии в Южной Осетии и Грузии официально названы операцией по «принуждению к миру». Эвфемизм, конечно, но позволяющий оставаться в рамках международных соглашений, позволяющий не назвать вслух войну – войной. Оставляющий максимально возможное пространство для скорейшего возвращения к мирной жизни.

К сожалению, оставляющий также максимум возможностей для тех, кто желает поражения России. Таких немало среди пишущих и говорящих по-русски. Они называют действия России «агрессией» – так же, как это делает враг. И, значит, помогают врагу. Они требуют ввести против России санкции, исключить ее из «восьмерки», лишить миротворческого мандата. Им кажется (по крайней мере, они так говорят) что они выступают не против России, а против «режима» или политического курса.

Так же, как те, кто заявляет, что у России есть якобы более важные задачи, чем восстановление Цхинвали и помощь осетинским беженцам. Более чем характерно, что крайние националисты, говорящие о «вымирающем русском народе», оказались по одну сторону баррикад с крайними пацифистами и либералами.

Что бы они ни говорили, как бы ни маскировали свою позицию, на самом деле все они в меру слабых сил пытаются остановить российскую армию. Так же, как пытаются ее остановить союзники Грузии, говорящие о «непропорциональном» применении Россией силы.

«Не имея абсолютно ничего против грузин, всё же желаю победы России, независимо от того, права она или нет… Рационального объяснения нет: когда Россия воюет, не могу быть объективным и рациональным», – пишет в ЖЖ русский израильтянин, и более верного взгляда на происходящее не может быть.

Простой принцип, не вчера сформулированный по-английски – «it's my country, right or wrong», – следует помнить всегда. Но во время военных действий порядочный человек не может руководствоваться никаких другим принципом. Возможно ли, что в предвоенный период решения российского руководства по поводу грузино-осетинского конфликта были ошибочными? Возможно ли, что взаимоотношения с Грузией могли быть лучшими? Да, возможно, по крайней мере, еще в начале прошлой недели такая точка зрения имела право на существование. И она получит это право снова – после победы русского оружия. Но сегодня попытки поставить под сомнение правоту русского оружия недопустимы.

***

Мы слишком привыкли к хорошему. Мы совсем забыли, что такое война и законы военного времени. Дай Бог, чтобы вспоминать не пришлось – помнить всё-таки необходимо. Для тех, кто говорит вслух, для тех, кого слушают, законы эти просты.

Можно ли вслух говорить о своем несогласии с курсом правительства страны? Не только можно, но и нужно. Каждый имеет право на позицию, принципы свободы слова нерушимы. До и после войны. Но во время войны каждый, кто сомневается в действиях своей армии, губит свою страну и помогает врагу.