Вечерело, моросило, и вообще было довольно противно. Как обычно, впрочем. Здание студии «Союзмультфильм» и днем-то довольно безрадостное, вечером особенно сильно сутулилось и вид имело совершенно серый и неприятный. На крыльце с разбитыми фонарями темнели две фигуры – большая и маленькая. Приближаться к ним не хотелось (редкие прохожие, завидев силуэты, переходили на другую сторону улицы и ускоряли шаг, стараясь не оборачиваться). Но если все-таки кто-то взял бы на себя смелость приблизиться, то он бы смог различить жесткий коричневый мех большой фигуры и розовый подшерсток маленькой.

На крыльце на задних лапах стояли медведь и свинья. На свинью были напялены довольно нелепые грязно-синие, протершиеся от времени шорты, а медведь смачно затягивался дешевой сигаретой, ловко зажав фильтр двумя когтями передней лапы. «Винн…» - начала было по-человечьи верещать свинья, но была остановлена тяжелой медвежьей затрещиной. «Вениамин. Сколько напоминать можно». «Ну, почему?! Нет, почему мы не можем называть друг друга как раньше?!» «Потому что авторские права и вся хуйня. Родственники там чьи-то предъявляют. Так что я Вениамин, а ты – Полтос. Заучи уже. Объяснять надоело!»

«Ладно, Вениамин, - пошла на попятный свинья. – Я вообще не то хотел спросить. Что там с продолжением-то?!» «Ты же сам там был», - удивился медведь. «Я прослушал, там это, земли в цветочном горшке много было. Хорошей такой», - свинья начала смущенно оттирать передней лапкой запачканный пятачок. «Все как обычно… Да не будет, короче, ни хера. Ложный вызов», - медведь затянулся и щелчком бросил окурок в сторону урны. Окурок попал в ободок мусорного бака, отскочил в сторону и с шипением упокоился в луже. «Бля. Ну, хули с меня взять, животное», - грустно пробормотал медведь, опускаясь на четвереньки.

«Вениамин, а что же с нами теперь будет? Коли так-то?» - всплеснула копытами свинья. «Я уже давно понял, что с этим «Союзмультфильмом» ни говна, ни меда не сваришь. Такой блокбастер им сделали, а они даже пенсию нормально выдавать не спешат. Да ничего с нами не будет. Обратно отвезут». «Обратно, - всхлипнула свинья. – Я не хочу обратно. Надоело уже хрюкать, я же разговаривать умею!» «Заткнись уже и становись на четвереньки. Вон машина за нами идет». Из-за угла показался потрепанный жизнью и ремонтными работами фургон с надписью «Цирк» и нарисованными животными на боку. Свинья опустилась на четыре копыта.

Фургон подкатил к крыльцу. Из кабины вылез усатый мужик в спецовке с хлыстом. Он обошел фургон, открыл задние двери и жестом велел животным забираться внутрь. «Нет! – неожиданно завизжала свинья, снова встала на задние копытца и стала бегать взад-вперед. – Нет! Ни за что! Хватит! Я не скотина, я артист! Я хочу как раньше! На воздушном шарике за медом! В гости к кролику! На день рождения осла!!!» Медведь зарычал, выбрал момент и метким пинком отправил свинью прямо к дверям фургона: «Залазь уже, артист. Хватит вести себя как мудак, а то ужина нахуй лишат». Из фургона раздался обиженный визг.

Через некоторое время фургон подкатил к зданию цирка. Служитель снова вылез, закурил, открыл двери и погнал зверей в близстоящую клетку, слегка щелкая хлыстом в воздухе – клетка стояла на улице, но накрытая непромокаемой тряпкой, официально летний сезон еще не кончился, и животных можно было не переводить в зимние утепленные вольеры. Полтос грустно уткнулся рылом в корыто с едой и зачавкал, Вениамин грузно опустился на подстилку в углу. «Ума не приложу, как медведь свинью до сих пор не сьел?» - пробормотал сквозь зубы мужичок, запирая клетку. «Я и сам не понимаю», - выдохнул в сторону медведь. Свинья продолжала мирно хрюкать пятачком в корыте…

(c)