Вспоминаю эпизод - мыс Шмидта, середина восьмидесятых, тяжелая ледовая обстановка. Все умки в окрестностях деревни, естественно. Ну, случилось ЧП - тетка чукчанская "напилася я пьяна", заснула на помойке. Мишки е и схарчили. Приехал охотовед, шлепнул на этой помойке тех мишек, которые были (ару штук, по-моему). Здесь же была какая-то гнида зеленая, устроила шум на весь СССР - вот так же - "как эсесовцы, расстреляли беззащитных животных".
Ну вот. После статьи этого типа в Литгазете медведи охренели совсем. По улицам Шмидта днем пешком ходили. И в Москве было принято решении их поусыплять, а усыплённых вывезти как можно дальше во льды. Отправили туда трех охотоведов и меня - надзирать от науки.
Но московские чиновники тогда были мудрыми людьми и отправили на Шмидт ружье усыпляющее, специально обученное, с четырьмя шприцами и химией, а к ним впридачу - пять лицензий на вынужденный отстрел.
Надо сказать, что это был мой первый (и последний) опыт общения с белыми медведями.

Сами по себе звери ничего из себя не представляли - стояли целыми днями на свалке и все тут.
Я, по молодости, предложил их тут же перестрелять на хрен, но главный охотовед отказался.
- Давай сперва усыпить попробуем, - сказал.

- Давай сперва усыпить попробуем, - сказал.
А ружье у нас это усыпительное, было, так сказать, в чистом виде - одностволка 28 калибра со стволом цилиндр и подъемным целиком. К шприцам - ни слова - ни про пороховую навеску, ни про что.
Взяли мы ватник, повесили его на проволоку, зарядили ржье с навеской, вдвое уменьшенной от 28 калибра, зарядили шприц и выстрелили.
По нашим силлогизмам, при достаточной навеске шприц должен был застрять ватнике.

Но шприц так не думал. Он пробил на хрен ватник и улетел в Северный ледовитый океан.
Шприцов осталось три.
Навеску пороха уменьшили еще вдвое.
Шприц запутался в ватнике и сломался.
А шприцы, замечу, были добрые, точеные из латунного прутка.
Зарядили мы ружжо третьим шприцом, поехали на свалку на вездеходе.
Ну, твари эти жёлтые там стоят, как стояли, жрут погань всякую.
Взял охотовед ружжо, стрельнул из него медведю в лопатку. Теперь, говорит, ждать надо минут пятнадцать, пока подействует.
А медведь стреляный мгновенно упал, на спину перевернулся и лапами сделал 'велосипед'.
И затих на хрен.
Посмотрели мы на это дело, переглянулись и подходим. А он, сердешный, остывает уже.
В общем, нашли мы шприц под шкурой с другой стороны.
Расстроились очень сильно.
И положили из карабинов всех оставшихся.